– Стерва тебе потом пальчики эти самые не поотрубает к ядрене фене? – насмешливо поинтересовался смотрящий.
– Я со своей бабой как-нибудь сам разберусь, – буркнул Тимур. – Извини, погорячился я, конечно. Только что зря языком болтать, душу травить. Кончат нас через неделю, значит, судьба такая. И так зажились. Сам сказал: старожилов осталось – по пальцам пересчитать. Рано или поздно все равно помирать, но хоть в честной драке, а не так, чтобы тебя в портале по вагонетке размазало, как переваренную фуду.
– Ты про сбежавшего каторжника байку слыхал? – невозмутимо спросил Гросс.
– Который три сосульки разом зажевал, через портал убег, а потом записку прислал? – хмыкнул Тимур. – А записка та была написана на стенке вагонетки кровью снеговика!
Он скорчил жуткую рожу, помахал руками, изображая нечто неопределенно-кошмарное. Опустил руки, скривился.
– Ну, бред же это, Гросс. Ты ж не хуже меня понимаешь, что…
– Нет, – перебил смотрящий, не обратив внимания на кривляния. – Про того, который снегожорку приручил.
– А, – Тимур пренебрежительно махнул рукой. – Слышал, конечно. А еще про первую партию, которую перебили твари с другой планеты, которые до нас тут работали. И про каторжника, который научился лед жрать вместо фуду и совсем работать перестал, а с голоду не умер. А еще про бабу, которая родила от снегожорки, и ее на специально присланном корабле с почетом вывезли отсюда. А еще…
– Я его знал, – задумчиво сказал Гросс.
– Ч-что? Кого знал?
– Того, кто снегожорку приручил.
– Да ладно! – Тимур рассмеялся было, но, наткнувшись на серьезный взгляд смотрящего, растерянно спросил: – Как – знал? Это что – на самом деле было? Погоди-погоди… А баба?
– Какая баба? – не понял Гросс.
– Ну, которая от снегожорки родила.
– Тьфу ты, – разозлился смотрящий. – Совсем отупел? Ты башку-то включай хоть иногда! При чем здесь баба?!
Тимур ошалело покрутил головой.
– Я зеленый совсем был, месяц как с пересылки, – негромко начал рассказывать Гросс. – Смотрящим тогда у нас Филин был. Суровый мужик. А этот – ну, который со снегожоркой – так, не пришей кобыле хвост. Строганина, одно слово. Норму выдавал, а на баб уже не хватало. Да не очень-то ему бабы и нужны были, кажись.
– Гей, что ли? – без энтузиазма уточнил Тимур.
Да, старик, грустно подумал он, каких-то пять лет назад ты бы правую руку отдал за такой материал. А Гердт отвалил бы тебе кругленькую сумму. А теперь, как говорится, хрена с два…
– Может и гей, – отмахнулся Гросс. – Не в этом суть.
– А в чем? – скучно спросил Тимур.
Похоже, сбрендил-таки смотрящий. Жаль. Такой человек был – человечище, прямо скажем. Да только старость, как известно, не радость. Но уважение проявить надо, послушаем, что скажет. А потом – к бабам! И пусть Стерва только попробует вякнуть. Без его пайки и защиты ее живо на мясо пустят.
– …больная была или раненая, хрен знает, – вещал между тем Гросс. – Короче, тот мужик ее поймал, снегожорку эту. В пещере держал, загон там обустроил. Грохнуть хотели – не дал. Моя, говорит, захочу – убью, захочу – отпущу.
– И что, так его и послушались? – не поверил Тимур. – Небось, в авторитеты каждому хочется, а тут такой шанс. В законе не сказано, что снегожорка здоровая должна быть, а голову больной куда проще оттяпать.
– Так он ее поначалу-то прятал, – охотно пояснил Гросс. – Отощал весь, пайку свою ей таскал, дурень.
Ну, точно дурень. Как он сам когда-то. Вспомнилось некстати, как много лет назад он сам чуть с голода коньки не отбросил, потому что отдавал свои пайки. Не ради снегожорки, конечно, ради девушки, похожей на олененка из детской сказки. Рада. Госпожа Алинтас… Ничего из этого хорошего не вышло, и нечего ковырять старые болячки.
– Трахал он ее, что ли?
– Кого?
– Снегожорку…
Гросс скривился:
– И откуда в тебе столько грязи? Тьфу! Как ты себе это вообще представляешь?
– А что?… Сам сказал, бабами не интересовался… – пожал плечами Тимур.
– В общем, мужики о ней прознали, когда он откормил слегка.
– Ну, тогда бы и грохнули. В чем проблема?
– Приручил он ее. Тварь эта, сволочь, его тронуть не давала никому, таскалась за ним, как собачонка. А он ходил с ней везде, радовался.
Ничего себе собачонка, размером с автомобиль.
– И что потом?
Тимур поневоле заинтересовался. Он всегда считал, что передающиеся из уст в уста "легенды Фригории" – не более чем красивые сказки, выдуманные лишь для того, чтобы хоть ненадолго убежать от мрачной действительности в мир грез. А вот, поди ж ты, как минимум одна из них оказалась вполне себе былью.
– А потом ему братва объяснила, что снегожорка – снегожоркой, а спать всем надо. И людям и тварям. А во сне кого хошь можно грохнуть.
Тимур хмыкнул:
– Это уж точно. И что – замочили их?
– Не-е-ет, – с непонятным удовлетворением протянул Гросс. – Ушел он.
– Куда?
– Да в тоннели. Мужиков подбил человек десять, такую же строганину, как он сам. Толпой и ушли.
– Ну и к чему это все? – поднял брови Тимур. – Допустим, какой-то хрен сдох в тоннелях не один, а в паре со снегожоркой. Пусть так. Нам-то что с того? Или ты, Гросс, решил себе зверушку на старости лет завести? Чтобы она тебя от Шведа охраняла? Так не успеем мы, раньше надо было суетиться. За неделю снегожорку больную найти, выкормить, приручить, выдрессировать… Не, нереально, как ни крути.
– Тьфу. Идиота кусок! – сплюнул Гросс. – На хрен мне снегожорка сдалась?
– А что тогда? – окончательно растерялся Тимур. – Ты ж сам начал это все тереть.
– Так ты слова сказать не даешь, снегожоркин хрен! – вспылил смотрящий. – Что да зачем… Твое дело собачье – слушать и на ус мотать, а не со старшими спорить!
– Ладно, – миролюбиво согласился Тимур. – Буду молчать. Говори, Гросс.
Спорить с упрямым стариком смысла никакого. Пусть выговорится.
– Тот мужик, – успокаиваясь, продолжил Гросс, – толковый вообще-то был. Так вот он все тер, что снегожорки приходят сюда откуда-то. Пургу всякую нес – что теплокровные твари, строение там какое-то, особенности развития… Я не особо вникал, мужик мне тот никогда не нравился. В общем, он не просто так в тоннели ушел. Говорил, там должен быть выход в теплое место.
Тимур медленно поднялся, не сводя со смотрящего глаз.
– Так что ж ты молчал? – очень тихо спросил он. – Столько лет парил мне мозг всякой хренью про сосульки, портал и… Какого…
– Ша! – рявкнул Гросс.
Тимур захлопнул пасть и сел. Сила воли у старика никуда не делась – недаром столько лет рулил толпой каторжников.
– Забыл я на хрен про того мужика, – пояснил Гросс. – Когда было-то. Да и все равно не нашел он свое тепло.
Тимур только молча вытаращился на смотрящего. Слов уже не осталось.
– Сожрали их. Один только вернулся – седой весь, трясется. Рассказал, что на гнездо они, что ли, там наткнулись. Ну, снегожорки всех и положили.
Гросс помолчал. Вздохнул.
– Так что нечего помнить-то было… Пока не приперло. А теперь мне по-любому кранты. Только вот что, Жмур, помирать как собака я не собираюсь, понял?
– Понял. И что?
– А то. Уходить надо.
– В тоннели? – поразился Тимур. – Снегожоркам на корм? Это тебе человеческая смерть, что ли, будет?
– А вдруг тот мужик прав был? – с неожиданной тоской спросил Гросс.
2
Зыбкую ночную тишину расколол надрывный вой. Пересылочный корабль вошел в верхние слои атмосферы Фригории. Тимур резко сел, протирая глаза.
Почему так рано? Ничего не успели… Стерва, лежавшая рядом, недовольно заворчала сквозь сон и натянула шкуру-одеяло на голову.
Тимур быстро оделся и вышел в общее помещение. Там царила суматоха. Разбуженные каторжники сновали туда-сюда, как потревоженные коричневые муравьи. В эпицентре суеты возвышался белобрысый африканец. Поигрывая желваками на широких скулах, Швед отрывисто командовал:
– Резаки берите. Ты, ты и ты – впереди, Гнус и Дарси – замыкающие. Ванны и барахло тащите сюда, пять человек оставите на распил. Стиг, гони в бабский сектор, предупреди Иззи, выходим сразу, как приземлится…
Гросс вразвалочку подошел к беловолосому громиле, презрительно сплюнул под ноги.
– Не рановато ли задембелевал, мясо? Может, и встречать сам пойдешь?
Афро-скандинав гневно раздул вывернутые ноздри, но ответил спокойно:
– Помочь хотел, Гросс. Чего по пустякам тебя беспокоить? Не первый корабль встречаю, знаю, что к чему.
– Умный, значит, – скривился смотрящий. – Ну-ну… Командуй тогда.
Швед, опешивший от внезапной покладистости старика, несколько раз моргнул и промямлил:
– Так я ж это…
– Давай, давай, – Гросс снисходительно потрепал громилу по плечу, для чего ему пришлось чуть ли не на цыпочки встать, и отвернулся. – Я соберусь пока. Наше дело стариковское, верно, Джокер?
Телохранитель скользнул бесстрастным взглядом по растерянному лицу беловолосого и молча двинулся следом за хозяином.
